ББК С5*333.7

Чарских И.Ю.

КОНФЛИКТЫ И КОНФЛИКТОЛОГИЯ

Наша жизнь соткана из конфликтов. Дома и на работе, в процессе учебы и на транспорте человек постоянно попадает в конфликтные ситуации или становится их свидетелем, наблюдает по телевидению, узнает из газет, слышит о конфликтах по радио и от окружающих. Большие и малые, острые и вялотекущие, между соседями по даче и в трудовом коллективе, в своей стране и за океаном – они заполняют все пространство бытия человечества в прошлом, настоящем и обозримом будущем.

О конфликте каждый имеет свое представление, но не всякий сможет четко сформулировать ответ на вопрос, что же это такое. Между тем в науке существуют различные определения конфликта – от узко специализированных до всепоглощающе расширительных. Даже если обратиться к наиболее типичным дефинициям, – а именно тем из них, что используются последнее время в учебной литературе, – то и здесь не найти единообразия.

Часть авторов (среди которых, как правило, преобладают психологи) рассматривает конфликт как болезнь общения. “Конфликт – такое общение, в котором выявляется несогласованность действий людей, отстаивающих свои интересы”. Это определение содержится в одном из первых в Украине учебных пособий по конфликтологии (А.Т. Ішмуратов. Конфлікт і згода. – К., 1996. – С.18). Отсюда выходит, что сотрудничество и соперничество есть “здоровое взаимодействие”, а конфликт – “нездоровое”. В книге предпринимается также попытка ввести в конфликтологический анализ понятие “конкуренция”. Автор говорит о “здоровой “конкуренции” как бесконфликтной, разворачивающейся по (справедливым) правилам. Здесь мы видим жесткое разграничение понятий “конкуренция” и “конфликт”. Некоторые специалисты на Западе (К.Боулдинг и др.) эти категории, наоборот, фактически отождествляют, сводя в рамках “общей теории конфликта” все многообразие конфликтов к борьбе за выживание¹.

Обе противоположных точки зрения на соотношение рассматриваемых понятий представляются недостаточно обоснованными. Конкуренция, будучи соперничеством за блага, средства существования, безусловно, охватывает и такое явление, как конфликт. Но конфликт есть конкуренция особого рода. Если особи, индивиды, или организации могут в принципе конкурировать между собой, не обязательно зная о существовании друг друга и/или препятствуя конкуренту в достижении тех же целей, то в ходе конфликта конкурирующие стороны, как правило, стремятся к собственному усилению за счет ослабления соперника, мешают ему, стремятся уничтожить. При чем, такое уничтожение может происходить как всеми возможными средствами, так и по правилам, которые все стороны, в том числе и та, которая подвергается уничтожению, будут считать справедливыми.

Высказанная А.Т.Ишмуратовым оценка конфликта как болезненного отклонения возможна, если исходить из его вторичности по отношению к базовым общественным ценностям, интегрирующим социум. Подход к конфликту как к аномалии предполагает поиск путей и средств для его прекращения, воспрепятствования. В русле этой традиции создавались работы известных западных обществоведов Э.Дюркгейма, М.Вебера, Д.Дьюи.

Но с таким подходом вряд ли согласны те исследователи конфликта, кто считает его творческим началом общественной жизни (и жизни вообще), источником свободы. (См.: В.П.Пугачев, А.И.Соловьев. Введение в политологию. – М., 1996. – С.269). А раз так – конфликты невозможно и не нужно прекращать. По мнению одних авторов, идеи которых могут быть рассмотрены в рамках данного подхода, конфликты нужно инспирировать и одерживать победу в них. По мнению других – следует научиться управлять конфликтами. К этим “несогласным” можно отнести таких весьма различных по своим взглядам политических мыслителей как А.Торквиль и Н.Макиавелли, К.Маркс и Р.Дарендорф.

Конфликт (лат. – столкновение), – пишут авторы другого учебного пособия – “Политическая социология” (Р.н/Д., 1997. – С. 558), – “столкновение противоположных интересов, мнений, взглядов, серьезное разногласие, общий спор, чреватый осложнениями и борьбой враждующих сторон”. Данный текст является пересказом дефиниций справочных изданий (БСЭ, изд. 3-е, т. 13.–С.8; Фил. Энциклопедия; МСЭ; Словарь русского языка С.И.Ожегова) и далеко не все в приведенном определении выдерживает критику. Трудно согласиться с тем, что всего лишь противоположность взглядов и мнений – уже непременно конфликт, и авторы, понимая это, указывают на то, что для конфликта необходимо именно столкновение. Но вопрос о форме этого столкновения остается не только полностью открытым, но даже не обозначенным. Три последних слова определения представляют интерес тем, что они как бы на порядок “сильнее” предшествующих четырнадцати, при чем термин “вражда” может быть использован отнюдь не только в качестве атрибута, призванного характеризовать стороны конфликта, но и ключевого слова, выражающего, как правило, содержание их взаимоотношений. Точно так же термин “борьба” лучше бы использовать не столько для характеристики одного из гипотетических последствий, сколько для демонстрации сути определяемого феномена.

По А.Г.Здравомыслову, конфликт является формой отношений между потенциальными или актуальными субъектами социального действия, мотивация которых обусловлена противостоящими ценностями и нормами, интересами и потребностями. Существенная сторона социального конфликта состоит в том – продолжает автор, – что эти субъекты действуют в рамках некоторой более широкой системы связей, которая трансформируется (укрепляется или разрушается) под воздействием конфликта (А.Г.Здровомыслов. Социальный конфликт / Учебное пособие для студентов вузов. – 2-е изд.– М., 1995.–С.94).

В этой оригинальной и прочной формулировке, тем не менее, вызывает сомнение термин “потенциальные”. Каким образом некие отношения, возможны между потенциальными субъектами социального действия? А уж если эти самые субъекты вступили в определенные отношения, то они стали акторами – субъектами актуальными. И еще вопрос: разве не возможно, например, вступить (оказаться вовлеченным) в конфликт безо всякой мотивации? А.Рапопорт в работе, причисленной к классике конфликтологии, доказывал, что событие может квалифицироваться в качестве конфликта лишь при наличии трех элементов: столкновения интересов, целей и поведения сторон². Но в этом случае возникает новый вопрос: а не может ли конфликт наличествовать без всякого/всяких события/событий? И если речь идет о конфликте внутриличностном, то существуют ли в нем действительно некие стороны (второе “Я” и т.д.)? Хотя, конечно, взаимодействие сторон внутри объекта (общества или конкретного организма) – явление известное для изучающих внутренние противоречия и различающих последние с противоречиями внешними (например, между организмом и средой, обществом и природой). Но ведь речь идет именно о противоречиях, а справедливо ли это также и в случае с конфликтами?

Несмотря на некоторые неясности, большая часть исследователей конфликта ответила бы на вопрос о мотивации отрицательно, но отнюдь не все. Среди философов есть сторонники расширительной трактовки термина “конфликт”, когда, например, говорят о конфликте между всемогуществом человека, создавшего совершенную технику атомного века, и возможностью использовать ее для самоуничтожения человечества. Или, другой пример, – между общественными ориентациями на примат материального (т.е материальные ценности) и примат духа (духовные ценности). Между “инь” и “янь”, наконец. В одной из статей нашего сборника рассматривается конфликт между силой и свободой. И это неудивительно: феномены-то ключевые дня жизнедеятельности социума, организация которого строится на силе. Без силы невозможно отправление власти, нереальна политика. С другой стороны, понятие свободы сыграло основополагающую роль в развитии социума. Гегель, например, с его помощью систематизировал достижения всей предшествовавший европейской культуры. Без понятия свободы невозможно осмысление сущности человека. В то же время никто не станет отрицать, что это – понятия конфликтные. Когда есть конкретные конфликтующие носители принципов, идеалов, ориентаций, – ситуация более-менее ясна. Но могут ли конфликтовать абстракции? Данная ситуация прояснится, если разграничить понятия “конфликт” и “противоречие”.

Категория “противоречие”, выражая сущность закона единства и борьбы противоположностей, всегда находилась в центре диалектико-материалистического анализа и трактовалась как взаимодействие противоположных, взаимоисключающих сторон и тенденций, предметов и явлений, которые вместе с тем находятся во внутреннем единстве и взаимопроникновении, выступая источником саморазвития и развития объективного мира и познания³. Традиционный марксистский анализ тяготел к рассмотрению противоречий на макросоциальном уровне. Однако, ставились вопросы и о противоречиях мышления, отражающих предметное противоречие, и о теоретической модели последнего. При этом подчеркивалось, что “постольку объективное, предметное противоречие выступает как процесс (самоотрицания, самодвижения), поскольку и в теории-модели оно должно быть отображено как процесс, ...а степень адекватности “образа” объективному противоречию зависит от познающего субъекта, т.е. его умственных качеств, способности теоретически мыслить, вооруженности соответствующим инструментарием познания⁴.

Приведенные выше соображения важны для дифференциации рассматриваемых категорий, ибо, если родственность их очевидна, то критерии разграничения не лежат на поверхности. Один из таких возможных критериев – это осознание сторонами несовместимости своих интересов и позиций. Для большинства исследователей, если противоречие недоступно сознанию субъекта, не воспринимается вовлеченными сторонами как антагонизм, – это еще не есть конфликт. Чтобы такое осознание состоялось, противоречие должно быть явным, т.е. находиться в достаточно острой фазе своего развития. Набор критериев можно дополнить и определенными требованиями к поведению сторон, которые, если конфликтуют, должны бороться, реально конфронтировать.

Итак, если всякий конфликт можно назвать противоречием, то не всякое противоречие – конфликт. Последний есть конкретное состояние противоречия, характеризуемое остротой, достаточной степенью осознания сторонами несовместимости своих интересов и реальностью борьбы сторон. Такой подход к определению соотношения рассматриваемых категорий имеет как сильные, так и слабые стороны. Если обратится к трудам одного из основоположников современной конфликтологии Р.Дарендорфа, то из них следует, что осознание противоречия не так уж важно для характеристики отношений как конфликтных. Мы можем добавить от себя, что как “острота” так и “осознание” предполагают возможность существования разных уровней (стадий, степени) таковых. К тому же для определения той грани, которая отделяет борьбу от не-борьбы требуется новый набор критериев. И, в конце концов, что, если одной из сторон в конфликте является неспособный что-либо осознать неодушевленный предмет, процесс, явление, та же абстракция? Прервем этот поток вопросов признанием, что всякое определение несовершенно, но лучше понятия разграничить, чем не пытаться делать этого.

Поиски определения понятия “конфликт” заставляют обратиться к зарубежной литературе – не только исследовательской, но и, прежде всего, учебной. Здесь в свете вышеизложенных трудностей, наименее спорным выглядит, на наш взгляд, определение конфликта в учебнике Эндрю Хейвуда “Политические идеологии” (A. Heywood. Political Ideologies. – L., 1991.- P.311): “Конфликт – противостояние или борьба между двумя и более силами, возникающие вследствие преследования несовпадающих целей или столкновения конкурирующих мнений” (“позиций и тенденций”– напрашивается в продолжение. – И. Ч.). Но и без добавлений данное определение надежно защищено от многих критических стрел, так же, как и то, что приведено в опорных конспектах по конфликтологии А.П.Роскошным: “ Конфликт –...столкновение двух или более разнонаправленных сил с целью реализации своих интересов” ⁵. Авторы, предлагающие такой подход,с одной стороны, удачно формулируют устоявшиеся представления, а с другой – не замыкают жестко рамки определения, не ограничивают содержание конфликта лишь реальной борьбой и количество его участников – лишь двумя. Следует, правда, заметить, что даже если в конфликте несколько или много участников, в процессе его развития, как правило, проявляется тенденция к биполярности через образование коалиций. Понятие же “силы” настолько эластично, что под него можно подвести не только живые и социальные организмы, но и неодушевленные предметы, процессы и явления. Приведенные определения отличаются от прежних неоправданно суженных дефиниций основоположников “общей теории конфликта”. Так Л.Козер под конфликтом понимал борьбу за ценности и право на определенный статус, обладание мощью и ресурсами, в которой цели оппонентов состоят в нейтрализации, нанесении ущерба или устранении соперника⁶. Здесь границы рассматриваемого феномена жестко очерчиваются дважды – когда речь идет только о “борьбе” и только об “оппонентах”.

Сущность такого явления как конфликт неразрывно связана с его характером как особой системы со своим процессом развития. В конфликтологической теории уже сложилась традиция – через изучение структурных или функциональных отношений и связей сводить динамическую шкалу конфликта к последовательному рассмотрению ряда его звеньев: исходное положение дел – изменение ситуации – инициирующая сторона – ответные меры – отсутствие взаимопонимания – мобилизация контрресурсов – тупиковая ситуация – ее осознание – перегруппировка интересов – новый этап взаимодействия. Конечно, динамику конфликта можно представить еще более схематизированно, например: латентная фаза – демонстративная – латентно-агрессивная – демонстративно-агрессивная. Набор звеньев может разниться, но изучение конфликта в последовательно сменяющихся фазах развития позволяет рассматривать его как единый процесс, обладающий различными, но взаимосвязанными сторонами – генетической или исторической, причинно-следственной и структурно-функциональной⁷.

Выделение конфликта в специальный предмет научного исследования связано с именами руководствовавшихся идеями социальной логики Г.Тарда (1904) и Г.Зиммеля (1908). Через определение конфликта как социализирующего фактора, объединяющего противоборствующие, но взаимосвязанные стороны, Зиммель вывел трактовку исторического процесса как абсолюта: “Одни только филистеры могут полагать, что конфликты и проблемы существуют для того, чтобы быть разрешенными. И те и другие имеют в обиходе и истории жизни еще и другие задачи, выполняемые ими независимо от своего собственного разрешения. И ни один конфликт не существовал напрасно, даже если время не разрешит его, а просто заменит его по форме и содержанию другим”⁸. Жизнь есть обновление. Она имеет своей целью создание новых культурных форм, соответствующих изменяющемуся соотношению сил, что приводит к замене старой проблемы на новую, смене одного конфликта другим. Так, по мнению Г.Зиммеля, выполняется подлинное предназначение жизни, которая есть борьба в абсолютном смысле, охватывающая относительное противопоставление борьбы и мира. Абсолютный же мир для основоположника конфликтологии остался “божественной тайной”. И, тем не менее, приведенные рассуждения, подтверждая вывод о положительной оценке конфликта Зиммелем вслед за Марксом, позволяют оспорить положение Г.А.Белова⁹ об отсутствии у Зиммеля претензий на метатеорию.

Первоначальный подход к конфликту как фактору дестабилизации в третьей четверти ХХ в был снова сильно потеснен, теперь уже в рамках упоминавшейся “общей теории конфликта” (К.Болдуинг, К.Дойч, Дж.Бертон, Й.Галтунг, Л.Козер, Р.Дарендорф), объединившей в универсальную схему все виды конфликта и рассматривавшей конфликт в качестве базисной характеристики общественного процесса, в том числе – взамен марксовой интерпретации классовой борьбы. Последнее, однако, не исключает К. Маркса из того круга создателей крупнейших социальных учений, которые оказали влияние на становление конфликтологии, имеющей конфликт в качестве системного основания теоретических и эмпирических изысканий. Тот же Зиммель, как правило, избегая упоминаний имени Маркса, использовал его формационный подход и разрабатывал его идеи постоянно.

Конфликтология – междисциплинарная наука. В идеале междисциплинарность должна привести к трансдисциплинарности, но пока до этого далеко. “Конфликтология, – по определению В.А.Авксентьева, – комплексная научная дисциплина, изучающая природу, сущность, причины возникновения конфликтов, закономерности их функционирования и развития, пути преодоления конфликтов... Она интегрирует знания из философии, истории, социологии, правоведения, политологии, психологии, этнологии, этнографии, биологии, географии, экономики и других дисциплин”¹⁰. До настоящего времени обществоведы приходили в конфликтологию через овладение одной из названных дисциплин, поэтому в ней прослеживается “внутрицеховое” деление. Это связано и с типом конфликтов, которые тот или иной исследователь предпочитает изучать, и научным инструментарием, который он при этом использует.

Основания для типологии и классификации конфликтов можно встретить самые разнообразные. Назовем наиболее распространенные из них:

Последний вариант типологии можно считать классическим, он наиболее распространенный, и даже те, кто стремится использовать другие варианты и критерии, все равно постоянно используют и этот в качестве базового. Данный подход прямо указывает на те сегменты (сектора), из которых и состоит конфликтология.

Межличностные конфликты – те, что рождаются на почве ежедневных расхождений во взглядах, разногласий и противоборства разных мнений, нужд, побуждений, желаний, стилей жизни и поведения, надежд, интересов людей и их личностных особенностей – изучаются, как правило, психологами, педагогами и социологами. Построенные на детальном описании и анализе многочисленных примеров конфликтных ситуаций, возникающих в процессе общения людей, работы в этой отрасли конфликтологии предлагают психологические рецепты распознания причин конфликта и контроля эмоциональной сферы, обосновывают рекомендации по выбору стиля поведения для того, чтобы избежать конфликтогенов и научиться разрешать конфликты, возникшие в организации, семье, школе, разрабатывают системы практических процедур, таких как переговоры, фасилитация (эффективное ведение встреч и совещаний), медиация (посредничество, арбитраж), позволяющих эффективно разрешать конфликты¹¹.

Весьма развитым данное направление конфликтологии является на Западе. Уже несколько лет cуществует ConflictNet – глобальная компьютерная сеть по проблемам разрешения конфликтов в межличностной сфере. Любой пользователь Интернета может легко найти самую разнообразную информацию, получить практическую помощь и вдобавок электронную брошюру о самой сети, которая объединяет различные учреждения и ассоциации. Одной из таких влиятельных ассоциаций, например, является Национальная ассоциация общественного посредничества (NAFCM – The National Association for Community Mediation), имеющая в США дюжину региональных представительств и штаб-квартиру в Вашингтоне. По определению американских психологов, посредничество (mediation) есть процесс разрешения спора, в котором одна или более беспристрастных третьих сторон вмешиваются в конфликт с согласия сторон конфликтующих. Принимая во внимание вариации стилей и культурные отличия, роль посредника (посредников) заключается в том, чтобы помочь сторонам конфликта определить и классифицировать предмет спора и свои позиции, уменьшить препятствия к общению, исследовать возможные варианты решения (решений) и достичь взаимоудовлетворяющего соглашения. Посредничество предоставляет возможность конфликтовать “мирно” (peacefully express conflict) и “слышать другую сторону” даже тогда, когда соглашение не достигнуто¹².

Программа так называемого общественного посредничества NAFCM предполагает оказание практической помощи в разрешении конфликтов между индивидуумами, группами и организациями, что рассматривается как предпочтительная альтернатива уклонению (избеганию), деструктивной конфронтации и насилию в различных сферах (принятие решений в политике, юриспруденция, профессиональная деятельность, семья и др.). Благодаря деятельности своих активистов-волонтеров такие организации как NAFCM создают новое поле для преодоления конфронтации на ранних стадиях конфликта, и, по сути, организуют систему разрешения конфликтов, альтернативную юридической.

Весьма высок престиж в США Института анализа и разрешения конфликтов (ICAR – Institute for Conflict Analysis and Resolution in George Mason University) и его дочерних организаций: Консорциума исследований мира, образования и развития (COPRED), объединяющего более тысячи североамериканских конфликтологов, издающего ежеквартальник и организующего ежегодные научные конференции; Посреднической службы Северной Вирджинии (NVMS); Проекта разрешения спорных проблем (UDRP); Национальной конференции миротворчества и разрешения конфликтов (NCPCR). Такого рода учебными заведениями, неправительственными организациями, изданиями, программами, проектами и конференциями весьма насыщена повседневность практически всех стран Северной Америки и Западной Европы.